• Личностное самочувствие молодежи

Базис формирования гражданской идентичности – личностное и социальное самочувствие. Каково же настроение учащейся молодежи столичного региона на исходе 2023 года? На вопрос о своем настроении «в последнее время» участники исследования ответили следующим образом:

График 1

Итак, около половины опрошенных (48%), при том, что «есть заботы», оценивает свое настроение как «ровное, спокойное». Еще у 13% респондентов настроение «хорошее, уверенное», а у 7% участников исследования – радостное, приподнятое. Таким образом, пятая часть респондентов уверенно находится в позитивной части шкалы настроения, а около половины – в нейтральной.

При этом более 20% респондентов утверждают, что испытывают «беспокойство, раздражение», а еще 8% – даже «тревогу, страх». Учитывая, что 3% опрошенных затруднились оценить свое настроение (что редко происходит при позитивном личностном настрое), можно говорить о том, что треть молодых респондентов испытывают фрустрации и дискомфорт. Несомненно, негативное настроение влияет на целый ряд личностных и социальных позиций и оценок.

Что оказывает влияние на настроение респондентов? Один из значимых факторов – материальное положение. Личное (или своей семьи) материальное положение участники исследования оценили следующим образом:

График 2

Как тяжелое, свое материальное положение определил лишь каждый сотый респондентов. Как «трудное» – еще 7% опрошенных. Менее пятой части (17%) участников исследования затруднились оценить свое материальное положение, но и негативных оценок не выставили.

Половина (51%) участников исследования оценила свое материальное положение как «неплохое, в основном хватает», а четверть участников опроса заявили, что недостатка в средствах не испытывают, оценив материальное положение как хорошее. Таким образом, выраженные экономические проблемы испытывают менее десятой части респондентов.

Кроме того, современному молодому человеку в столичном регионе несложно скорректировать свое материальное положение – рынок труда предлагает достаточный выбор. Однако работают – временно или постоянно, менее половины респондентов:

График 3

Работают  постоянно  лишь  15%  участников  исследования. Еще четверть (27%) имеют временную работу. Около 60% респондентов не работают, они заняты только учебой.

Впрочем, материальные проблемы могут восприниматься и как динамическая характеристика. Вот каким образом оценивают участники опроса свое материальное положение по сравнению с уровнем прошлого года:

График 4

Итак,  у  четверти  респондентов  материальное  положение по сравнению с прошлым годом улучшилось (у 7% опрошенных – значительно, еще у 17% – незначительно, но заметно). Более 40% участников исследования не ощутили изменений в материальном положении – личном или своих семей. Однако четверть опрошенных (25%) отметили незначительное ухудшение материального положения, а у 8% респондентов по сравнению с прошлым годом материальное положение ухудшилось значительно.

Размер общей доли участников исследования, испытавших ухудшение материального положения по сравнению с прошлым годом, в целом совпадает с долей «плохого настроения в последнее время». Возможно, одна из причин такого настроения – отрицательная экономическая динамика.

Надеются ли участники исследования на позитивные личные экономические изменения? Прогноз на предстоящий год, данный самими респондентами, выглядит следующим образом:

График 5

В том, что их материальное положение через год ухудшится, уверены лишь менее десятой части участников исследования (1% респондентов предполагает значительные финансовые ухудшения, еще 8% – незначительное  оскудение).  В  улучшении  материального  положения уверены 60% участников опроса. Почти четверть респондентов (24%) предполагает значительное улучшение, еще более трети (36%) ожидают, что их материальное положение «немного улучшится».

Еще около трети участников исследования (31%) не ожидают изменений в своем материальном положении.

Таким образом, если нынешний (на момент исследования) материальный уровень и формирует пессимистические настроения у трети участников исследования, он не является устойчивым мотивом пессимизма,

– большинство молодежи уверено в грядущем росте благосостояния.

Однако есть и иные основания для пессимистических настроений. Молодежь, частенько обвиняемая старшим поколением (иногда, увы, не без оснований) в черствости, грубости и равнодушии, страдает от этих и подобных проявлений социальной среды, причем весьма заметным образом.

Вот как оценивают участники исследования повседневные отношения между людьми:

График 6

Как «спокойную, дружелюбную» социальную среду оценивают менее 15% участников исследования. Лишь 14 человек из каждых ста опрошенных считают, что сегодня отношения между людьми спокойные и дружелюбные. Более шестидесяти (61%) процентов респондентов оценивает окружающие их человеческие отношения как «нейтральные, безразличные, равнодушные», а 12 участников опроса полагают, что отношения между людьми «напряженные, враждебные».

Еще 13% респондентов затруднились оценить повседневную социальную среду, что тоже, увы, сдвигает эту группу скорее к негативной части оценочной шкалы.

Какие чувства вызывает у участников исследования ощущение равнодушия, а то и враждебности к ним «окружающей социальной среды»? Спектр доминирующих чувств, которые испытывают респонденты, выглядит следующим образом:

График 7

«Топ 5» параметров душевного состояния участников исследования сформирован таким образом. Первую ранговую позицию занимает тревога (30% оценок). На второй ранговой позиции подавленность (чуть более 28%). Третью ранговую позицию, наконец, занимает надежда (28% оценок), а четвертую – спокойствие (27% оценок). Но на пятой позиции (21% оценок) – апатия.

Увлеченность, уверенность, активность, удовольствие и оптимизм выбрали от 13% до 18% участников исследования. За пределами «первой десятки» чувств, на 11-й ранговой позиции – дискомфорт (11% предпочтений), и лишь за ним (9% оценок) – радость.

Любопытно, что безопасность собрала лишь 5% оценок. Не значима, или молодежь практически не ощущает себя в безопасности?

График 8

Диаграмма показывает, что «безопасность» и «страх» с минимальными значениями (5% и 4% предпочтений) соседствуют на шкале и одинаково мало значимы для участников исследования. В отличие от «тревоги» и «подавленности» (30% и 28% оценок). С некоторым удовлетворением можно отметить, что и «гнев» собрал всего 3% оценок. Опасность для молодежи – не физическое, а психологическое чувство.

• Фрустрации и удовольствия

Чем отвечает молодежная аудитория на тревожное равнодушие окружающего ее мира? Какие проблемы волнуют молодых людей? Спектр наиболее беспокоящих участников исследования духовных, нравственных проблем современного общества в целом выглядит следующим образом:

График 9

Первое место в ранговой шкале фрустраций занимает волнующий более половины респондентов (52%) «рост бытовой агрессивности, грубости». Это не агрессия, представляющая непосредственную физическую опасность (страх и гнев – совсем не доминирующие повседневные чувства). Это эмоциональный фон, остро ощущаемый молодежью. Со второй по шестую ранговые позиции занимает кластер проблем с минимальными различиями в доле предпочтений: «ложь государства своим гражданам» (32% ответов), «рост числа людей, готовых убить, ограбить, украсть» (30% ответов), «отсутствие уверенности в завтрашнем дне» (29% предпочтений), «кризис морали, нравственности» (27%) и «необходимость жить только ради зарабатывания денег» (26% предпочтений).

Следующая позиция в ранговой шкале – «бесчеловечность в отношениях между людьми» (22% ответов). Почти пятую часть респондентов (19%) волнует «низкий уровень культуры», а 17% ответов собирает позиция «невоспитанность и некультурность молодежи».

Да, данные проблемы были предложены для оценки как макросоциальные, формально не привязанные географически к конкретному социуму. Но участники исследования оценивали в первую очередь окружающий их мир. И оценки эти очень предметны, «другое» выбрали лишь 2% участников исследования.

А конкретизация на родной стране, ответ на просьбу оценить наиболее беспокоящие проблемы современного российского общества, представлен следующим образом:

График 10

Молодежь столичного региона вовсе не игнорирует проблемы страны. Первую ранговую позицию среди наиболее беспокоящих проблем современного российского общества занимает СВО. Причем специальная военная операция на Украине тревожит молодежь как событие, – оперативный ход СВО беспокоит лишь 6% респондентов. Второй по значимости проблемой современного российского общества для участников исследования стала бедность, значимость этой проблемы отметили более трети (36%) респондентов. Причем, видимо, эта проблема оценивается молодежью как социальная, а не только как персональная (некоторую «материальную напряженность» испытывают не более четверти участников исследования).

Третьей по значимости проблемой современного российского для респондентов является алкоголизм, который, как актуальную проблему, отметили более четверти (26%) участников опроса. Беспокойство молодежи и доля оценок, на первый взгляд, могут показаться чрезмерными, однако и данные других исследований, например «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ) НИУ ВШЭ» [1] говорят о том, что озабоченность молодежи этой проблемой обоснованна.

Четвертое место в ранговой шкале проблем российского общества, заботящих молодежь, занимает «беззаконие, незащищенность человека» (23% оценок), а пятой ранговой позиции проблем – «враждебность к россиянам в других странах» (19% ответов).

Значимой проблемой современного российского общества для почти пятой части участников исследования является «бездарность власти» (18% оценок). Близка по доле оценок и еще одна проблема – «коррупция, взяточничество, произвол чиновников», ее отметили 16% опрошенных.

Целый ряд социальных проблематик оказался мало значимым для молодежи, собрав менее трех процентов оценок. Отсутствие личных перспектив, отсутствие надежды на будущее, социальная справедливость и отсутствие консолидации общества набирали менее 2% оценок в общем и довольно обширном ряду социальных проблем.

Мало значимые для участников исследования проблемы современного российского общества представлены следующим образом:

График 11

Противоположным полюсом облака фрустраций являются рекреационные предпочтения участников исследования. Что же доставляет наибольшее удовольствие представителям современной столичной молодежи? Имея возможность выбора пяти вариантов ответа, некоторые респонденты ограничивались и меньшим числом альтернатив.

В целом рекреационные предпочтения участников исследования представлены следующим образом:

График 12

Можно ли считать это свидетельством доминирования материального, или такое мнение преждевременно, но первую ранговую позицию среди занятий, доставляющих наибольшее удовольствие, занимает позиция «вкусно поесть». Четверо из каждых десяти респондентов (40% предпочтений) отметили вкусную еду как одно из главных удовольствий. Правда, компенсируя «желудочную ориентацию», вторую ранговую позицию занимает «учиться, узнавать новое» (36% предпочтений). Вряд ли высокая оценка имеет стопроцентное отношение к учебному процессу, скорее, участники исследования оценивают процесс познания шире и многообразнее. На третьей позиции в ранговой шкале удовольствий – ожидаемое «прослушивание музыки» с 26% предпочтений. А вот четвертую позицию, с минимальным отрывом от третьей, занимает занятие искусством (25% ответов). То есть каждый четвертый участник исследования пробует себя в каком-либо виде прикладного творчества. Но и оно понимается довольно широко, что подтверждают исследования молодых ученых, недавно покинувших возрастную группу объекта исследования [2]. К тому же в выборке есть некоторое преобладание женской аудитории, для представительниц которой скетчинг и скрапбукинг – действительно, большое удовольствие.

Также  почти  четверти  респондентов  доставляет  удовольствие «проводить время с семьей» (почти 24,6% ответов). Учитывая, что участники исследования – молодые люди, и в браке состоят лишь 4% респондентов, речь идет об общении с родителями. Таким образом, по крайней мере, для четверти молодых людей поколенческие связи и общение являются источником положительных эмоций.

Около четверти респондентов (24% ответов) одним из главных удовольствий считают возможность путешествовать. Но паломнические поездки привлекают лишь каждого сотого участника опроса.

Седьмую ранговую позицию в шкале доминирующих удовольствий занимает игра на компьютере и смартфоне, актуальная для каждого пятого (20% предпочтений) опрошенного. Да, в определенной степени можно говорить о «гаджетозависимости», но в студенческом возрасте увлеченность играми заметно снижается по сравнению со школьным периодом [3].  Правда,  растет  актуальность  потребления  информации Интернете. Так, для 18% участников исследования «сидеть в интернете» – значимое удовольствие.

Не оставлена и не забыта физическая активность: значимым удовольствием почти для пятой части участников исследования (19% ответов) являются занятия спортом.

А вот отношение к чтению уже может вызывать настороженность.

«Читать интересную книгу» – удовольствие лишь для неполных 16% участников исследования. Возможно, это лишь пожелание, но так хотелось бы, чтобы доля читающих с удовольствием в среде студенческой молодежи была выше. Правда, еще 3% респондентов с удовольствием слушают аудиокниги. Но это лишь трое из каждых ста опрошенных.

Явлением, очевидно, нуждающемся в дополнительном исследовании, является то, что лишь для 13% респондентов удовольствием является общение с представителями противоположного пола. Но почти треть выборки – респонденты в возрасте 20 – 21 года. Но доля тех, кому приятнее «просто побыть одному/одной» выше, чем доля получающих удовольствие от общения с представителями противоположного пола (15% против 13%). Видимо, оргкомитету по проведению Года семьи [4] предстоит серьезная и непростая работа.

Просмотр телевизора, видео является удовольствием для 11% участников исследования. Но готовить о влиянии традиционных медиа хотя бы на десятую часть молодежной аудитории преждевременно. Молодежь выбирает в первую очередь видео, а не ТВ, а степень доверия телевизионной информации, как будет представлено далее, в молодежной среде крайне невелика.

Еще одной отсылкой к изменению содержания гендерных ролей является невысокая доля предпочтений в отношении «традиционных ролевых занятий». Так, «готовить что-нибудь вкусное» доставляет удовольствие лишь десятой части опрошенных (10% предпочтений), а «мастерить «по дому» любят лишь два респондента из каждых ста (2% предпочтений).

Насколько заметны гендерные различия в рекреационных предпочтениях? Разница в шкале удовольствий мужской и женской части аудитории выглядит следующим образом:

Гендерные различия в рекреационных предпочтениях участников исследования в целом ряде случаев оказываются довольно значимыми. Так, «вкусно поесть» В большей степени доставляется удовольствием представительницам женского пола (43% протии 33% в мужской группе). А вот «учиться, узнавать новое», напротив, оказалось «более мужским» удовольствием (42% среди мужчин против 33% у женского пола).

«Занятие искусством» – преимущественно женское удовольствие: 17% предпочтений в мужской гендерной группе против 29% в женской. Проводить время с семьей (13% против 30%) и путешествовать (15% предпочтений у мужчин против 29% у женщин) представительницы женской гендерной группы также любят значительно больше, чем мужчины.

Удовольствие от игры на компьютере, смартфоне – в значительной степени «мужское». Более трети (35% предпочтений) юношей и лишь 13% девушек указывают игру, как наибольшее из удовольствий. Занятия спортом представители мужской гендерной группы также предпочитают чаще, чем представительницы женской (26% предпочтений против 16%).

Предпочтения в удовольствии от общения с противоположным полом в гендерных группах различаются вдвое. Как удовольствие, его отмечают 20% мужчин и лишь 10% представительниц женской группы.

Интересно, что «получать хороших денег» доставляет большее удовольствие представительницам женской гендерной группы, а уж «посещать кафе, рестораны» – и вовсе (21% женщин против 5% мужчин). Но и чтение является источником удовольствия для представительниц женской гендерной группы в большей степени, чем в мужской (18% против 10%).

А вот для тех, кто любит готовить, гендерных различий практически нет. В отличие от навыков домашнего мастерства, это удовольствие в подавляющей степени мужское.

Следует отметить, что и «работать в полную силу» представителям мужской аудитории доставляет большее удовольствие, чем представительницам женской (11% против 7%).

• Гражданская и социальная идентичность

Как выглядят индикаторы идентичности современной молодежи? Речь в первую очередь о гражданской и социальной идентичности (далее и о духовной). Один из необходимых индикаторов как гражданской, так и социальной  идентичности  –  доверие  государственным  и  социальным институтам. Отношение респондентов к системе общественных институтов представлено следующим образом:

График 14

Увы, у более 40% участников исследования (42% ответов) ни один из предложенных к оценке институтов не вызывает доверия. Но более четверти респондентов (27%) доверяют Президенту, а около пятой части (19% ответов) – общественным организациям. Еще 15% предпочтений собирает доверие общественным деятелям (персоналиям).

Менее всего доверия у участников исследования вызывают политические партии, лишь трое из каждых ста респондентов склонны доверять этим институтам, даже менее, чем «другим институтам» (всего 4% ответов).

Увы, невысока в среде молодежи степень доверия Церкви и религиозным организациям в целом, чуть более 4%. Невысок и авторитет Вооруженных сил – им доверяют лишь 6% опрошенных. Законодательной власти (Дума и СФ) доверяют немногим более десятой части участников исследования (11% ответов), а Правительству – даже менее десятой части респондентов (9% предпочтений).

Таким образом, при доминирующем нигилизме репер гражданского доверия молодежи – Президент РФ, и некие (возможно, не реально существующие, а подразумеваемые) «общественные организации. К иным государственным институтам степень доверия участников исследования невелика.

Отчего отношение молодежи к государственным институтам таково? Возможно, «проверочным словом» может оказаться реальная помощь. Так, на вопрос о том, на кого они в первую очередь надеются при решении своих проблем, участники исследования ответили таким образом:

График 15

Хорошо, что позиция «надеяться не на кого» собрала лишь 3% ответов. Но первые ранговые позиции при ответе на вопрос о помощи в сложных жизненных ситуациях занимают: «на себя» (89% предпочтений), «на помощь родственников» (73% предпочтений), «на помощь друзей» (55% предпочтений).

То есть реальные и предполагаемые проблемы решаются (и будут решаться) в нуклеарной (семья) и малой социальной группе. На полицию надеются в сложных жизненных ситуациях лишь пятеро респондентов из каждых ста (5% ответов). Интересно, что на «общественные организации», которым доверяет почти пятая часть опрошенных, реально надеются лишь 2% респондентов, как и на «общественных деятелей». Таким образом, и «организации», и «деятели» эти скорее предполагаемые институты, чем реально существующие и действующие.

Но приведенные выше данные отнюдь не означают, что гражданская идентичность у молодежи отсутствует. Нет, она есть, но характеристики ее так же нуклеарны, как и источники помощи в трудной ситуации. Вот каким образом ответили участники исследования на вопрос «Что для Вас Россия?»:

График 16

Эскапистские формулировки ответов выбрали немногие. Считают Россию «местом существования» 3% опрошенных, «страной бед и потрясений» – 2%, «одной из стран на карте» – еще 2% респондентов.

Почти половина участников исследования выбрала формулировку «моя родина». Это – несомненный признак идентичности, но «родина» в варианте ответа и предложена к оценке, и воспринята респондентами «без придания слову высокого смысла» [5], слово написано со строчной буквы, «в значении «родная страна» или в значении «место рождения» [6]. Более «приземленный» вариант ответа выбирают еще 16% опрошенных, говоря, что Россия для них «место проживания».

При этом каждый десятый участник исследования выбрал для России определение «отечество» (10% ответов), еще для 5% респондентов Россия – «страна с великой историей», и для 4% – «одна из стран – мировых лидеров». А в сумме это пятая часть респондентов, среднюю оценку которых вполне можно расположить на второй ранговой позиции.

Несколько «отстраненная» форма гражданской идентичности («Россия – моя малая родина»), несвязанность декларируемого доверия институтам и оценки взаимодействия с ними, ограничение конструктивного взаимодействия малой группой вряд ли случайны.

Нуклеарность и дискретность социального взаимодействия обусловлены восприятием и оценкой внешней для респондентов социальной среды.

Участники  исследования  воспринимают  социальную  среду, «отношения между людьми», обращенные и к ним тоже, как равнодушные или враждебные (более 70% ответов). А еще 13% респондентов не могут назвать социальное взаимодействие спокойным и дружелюбным. В зоне комфортной социальной среды находятся лишь 15% участников опроса.

• Восприятие     традиционных духовно-нравственных ценностей

Указом Президента Российской Федерации от 9 ноября 2022 г.

№  809 [15]   были  утверждены  основы  государственной  политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно- нравственных ценностей. В указе приведен сам перечень ценностей, факторы, которые могут представлять угрозу для их сохранения и развития, а также определены меры по защите традиционных духовно-нравственных ценностей.

Проект указа аналогичной тематики, который разрабатывало министерство культуры, ранее вызвал резонанс в обществе, и разработчик заявлял, что проект будет дорабатываться.

Согласно указу № 809, традиционные ценности – это нравственные ориентиры, которые передаются от поколения к поколению и лежат в основе общероссийской гражданской идентичности. К традиционным духовно-нравственным ценностям относятся:

жизнь, достоинство, права и свободы человека;

патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу;

высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд; приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие,

справедливость;

коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение;

историческая память и преемственность поколений, а также единство народов России.

Российская Федерация, согласно Указу № 809, рассматривает традиционные ценности как основу российского общества, позволяющую защищать и укреплять суверенитет, осуществлять единство страны, сбережение народа России и развитие человеческого потенциала.

Заметим, что ситуация в России и мире, что упомянуто в Указе, оценивается как требующая принятия неотложных мер по защите традиционных ценностей. Ведь в документе, кроме традиционных ценностей, названы  и  квазиморальные механизмы, которые являются

чуждыми российскому народу и разрушительными для российского общества, к примеру:

культивирование эгоизма, вседозволенности и безнравственности; отрицание идеалов патриотизма и служения Отечеству; отрицание естественного продолжения жизни, ценности крепкой семьи, брака, многодетности и созидательного труда; отрицание уникального вклада России в мировую историю и культуру;

разрушение института семьи с помощью пропаганды нетрадиционных отношений.

В противодействии внешнему агрессивному воздействию на систему традиционных духовно-нравственных ценностей значительная роль в Указе отведена российскому образованию. Образование и воспитание названы первыми в числе областей, в которых реализуется государственная политика по сохранению и укреплению традиционных ценностей.

Согласно указу, в целях сохранения и укрепления традиционных ценностей, пресечения распространения деструктивной идеологии, реформы в области образования и воспитания должны проводиться с учётом исторических традиций и накопленного российским обществом опыта при условии проведения широкого общественного обсуждения. То есть система государственной поддержки проектов в области образования будет усовершенствована с учётом целей государственной политики по сохранению и укреплению традиционных ценностей. Соответственно, программы проектов будут оцениваться с учетом соответствия их традиционным ценностям, лишь в этом случае они могут рассчитывать на поддержку государства.

Следовательно, все методологические программные блоки в системе образования и воспитания должны создаваться с опорой на традиционные ценности.

Но некоторая сложность состоит в том, что в Указе традиционные духовно-нравственные ценности перечислены, но не расшифрованы. И это не только «высокие нравственные идеалы», это касается всего перечня традиционных ценностей.

В силу этого особенно интересным представляется, как участники исследования формализуют содержание традиционных духовно- нравственных ценностей. Так, содержание ценности «жизнь» респонденты расшифровывают следующим образом (участникам исследования предлагалось выбрать не более двух формулировок, с которыми они в наибольшей степени согласны):

Итак, 60% респондентов понимают традиционную ценность «жизнь» как «комфортный, достойный человека уровень существования». Еще 41% ответов собрал вариант «право на жизнь в физиологическом смысле».

«Жизнь» как «право на образ жизни, модель поведения» понимают менее 40% (38% ответов) участников опроса. А вот как зону ответственности государства, обязанность государства сохранять жизнь отдельного человека, «жизнь» понимают менее пятой части респондентов (19% ответов).

8% участников исследования затруднились расшифровать содержание традиционной ценности «жизнь».

Содержание ценности «достоинство» в представлении респондентов выглядит следующим образом:

Первые две оценочные характеристики при определении содержания ценности «достоинство» собрали практически одинаковое число ответов.

«Достоинство» как «признание обществом, социальной группой достигнутого личного статуса» понимают 43% опрошенных, а как «защиту права на личное пространство» – 42% респондентов. Другие две оценочные характеристики тоже близки по доле предпочтений. «Достоинство» как «защиту от негативных факторов извне» понимают 29% участников исследования, а как «защиту от унижения» – 27 процентов.Затруднились  определить  содержание  традиционной  ценности «достоинство» 12% респондентов.

Содержание ценности «права и свободы человека» участники исследования формализовали следующим образом:

Первые две характеристики содержания ценности «права и свободы человека» тоже собрали почти равные доли предпочтений. 52% респондентов полагают, что «права и свободы человека» это «возможность действовать исходя из собственных интересов». А 51% оценок собрала фактически противоположная по мотивации характеристика содержания – «возможность сознательного выбора поведения при частичном ограничении, необходимом для совместного сосуществования».

«Права и свободы человека» как «возможность нравственного выбора между добром и злом» понимают лишь 14% участников исследования. А как «правила, обеспечивающие защиту свободы и достоинства» – 38% участников опроса.Затруднились определись содержание ценности «права и свободы человека» всего 5% респондентов.

Традиционную духовно-нравственную ценность «патриотизм» участники исследования понимают так:

Итак, 60% участников исследования понимают традиционную духовно-нравственную ценность «патриотизм» как «любовь к народу, природе, культуре». Чуть менее половины респондентов (47% ответов) склонны  понимать  ценность  «патриотизм»  как  формулу  «любовь к отечеству – всегда, любовь к государству – когда оно того заслуживает». Расшифровывают содержание ценности «патриотизм» как «сочетание религиозной веры, доверие власти и сохранение народной традиции» лишь 16% опрошенных. Еще 14% ответов собрала формулировка «нет ничего лучше и не нужно ничего, кроме отечества».

Но 8% респондентов затруднились формализовать содержание традиционной духовно-нравственной ценности «патриотизм».

Содержание традиционной ценности «гражданственность» участники опроса формализуют следующим образом:

Первые две смысловые позиции содержания ценности близки по долям предпочтений. 38% респондентов понимают «гражданственность» как «осознание своих моральных и юридических обязательств перед обществом и государством», а 37% ответов собрала позиция восприятия ценности «гражданственность» как «понимание своих прав и свобод». Вновь, как и в определении содержания ценности «права и свободы человека» в топе практически противоположные по мотивации смысловые позиции.

Треть  участников  исследования  понимает  содержание  ценности «гражданственность» как «осознание принадлежности к стране, народу, обществу и культуре». А еще 28% ответов собрала позиция, определяющая гражданственность как «отношение к происходящему в стране на основе критического осмысления».

13% участников опроса затруднились определить содержание традиционной духовно-нравственной ценности «гражданственность».

Содержание традиционной духовно-нравственной ценности «служение   Отечеству и ответственность за его судьбу» участники исследования понимают так:

Почти 60% участников исследования (58% ответов) понимают ценность «служение Отечеству и ответственность за его судьбу» как «активное участие в общественной жизни, влияние на работу государства». Около четверти респондентов (24% предпочтений) принимают формулировку «готовность разделить ответственность за решения, принимаемые  государством»,  а  23%  участников  опроса  понимают «служение Отечеству» как «готовность служить в армии и воевать».

Более пятой части опрошенных (21% респондентов) затруднились формализовать традиционную духовно-нравственную ценность «служение Отечеству и ответственность за его судьбу».

Меньше всего предпочтений собрало понимание «служения Отечеству» как «выполнение всех решений, принимаемых государством», всего 9% респондентов согласились с этой формулировкой содержания ценности.

Традиционную духовно-нравственную ценность «высокие нравственные идеалы» участники исследования формализовали таким образом:

Более 60% участников исследования полагают, что «высокие нравственные идеалы» – это «соблюдение норм общественной морали» (62% ответов). Еще около трети респондентов формализуют содержание духовно-нравственной  ценности  «высокие  нравственные  идеалы»  как «альтруизм, готовность заботы о ближнем, о стране раньше, чем о себе» (32% предпочтений).

Около пятой части опрошенных (18% ответов) затруднились определить содержание традиционной духовно-нравственной ценности «высокие нравственные идеалы». Еще меньше предпочтений, 16%, набрало понимание «высоких нравственных ценностей» как «воспитание в себе героизма, готовности к самопожертвованию». И лишь 11% участников исследования полагают, что «высокие нравственные идеалы» – это «следование религиозным заповедям».

Содержание традиционной духовно-нравственной ценности «крепкая семья» участники исследования понимают вот таким образом:

В понимании 85% респондентов «крепкая семья» – это «семья, где дети и родители любят друг друга». Еще почти 40% ответов (38% респондентов) приходится на формулировку «семья, где супруги любят друг друга, без мысли о разводе». Около трети опрошенных (31% респондентов) формализуют смысл традиционной ценности «крепкая семья» как «семья, где заботятся о стариках, а старики готовы помочь детям». Только  5%   участников   опроса  считают   содержанием   ценности «крепкая семья» семью, «где родители хорошо зарабатывают». Еще   5%   опрошенных   затруднились   формализовать   содержание ценности «крепкая семья».

Содержание      традиционной      духовно-нравственной      ценности «созидательный  труд»   участники  исследования  формализовали  таким образом:

 

Три из четырех предложенных формулировок близки по доле значений.   38%   респондентов   расшифровали   понятие   ценности «созидательный труд» как «работа, интерес к которой стоит важнее, чем оплата за труд». 35% ответов пришлось на формулировку содержания ценности «работа, несущая в себе творческое начало». Треть респондентов (33% опрошенных) формализовали значение ценности «созидательный труд» как «работа, непременно приносящая значимые для общества результаты» Лишь 13% участников опроса полают, что «созидательный труд» – это «любая не противозаконная работа». Затруднились формализовать содержание традиционной ценности «созидательный труд» 20% респондентов.

Традиционную духовно-нравственную ценность «приоритет духовного над материальным» участники исследования формализовали следующим образом:

Около 70% участников опроса полагают, что содержанием традиционной ценности «приоритет духовного над материальным» является установление «ценности любви и дружбы выше денег и материального комфорта» (68% ответов). Около половины предпочтений (46% ответов) пришлось на формулировку содержания ценности «выбор работы скорее интересной, чем высокооплачиваемой». 12% участников опроса затруднились формализовать содержание традиционной ценности «приоритет духовного над материальным».

Чуть менее 12% ответов респондентов пришлось на формулировку содержания ценности «религиозное поведение: забота сначала о молитве, а уж потом о хлебе». И всего 6% предпочтений собрала формулировка содержания традиционной ценности «приоритет духовного над материальным» «готовность жертвовать комфортом ради идеалов государства».

Формализация участниками исследования традиционной духовно- нравственной ценности «гуманизм» представлена следующим образом:

Чуть более половины респондентов (51% ответов) формализовали смысл ценности «гуманизм» как «высшая ценность – жизнь человека, а идеи, лозунги и материальные ресурсы служат ему». Еще треть предпочтений участников исследования пришлась на формализацию значения ценности «человеческие существа имеют право и обязанность определять смысл и форму своей жизни, как им нравится».

Почти пятая часть опрошенных (19% респондентов) затруднились формализовать содержание традиционной ценности «гуманизм».

Правда, еще 12% ответов пришлась на формулировку «способность и обязанность вести этический образ жизни без веры во Всевышнего» (все- таки неверов и атеистов среди респондентов – более 40%).

Лишь каждый десятый участник исследования (10% ответов), благодаря знаю или интуитивно, избрал формулировку «гуманизм отвергает как идею греха, так и идею спасения. Он не стремится ни к чему более высокому, чем «хорошее самочувствие».

Формализация респондентами традиционной духовно-нравственной ценности «милосердие» выглядит таким образом:

Две трети участников исследования полагают, что «милосердие» – это «помощь другим, в том числе благотворительность» (66% ответов). Около 40%  респондентов  считают  содержанием  традиционной  ценности «милосердие» «проявление Божественного качества человеком, сердечное желание и готовность бескорыстно, из сострадания к ближнему оказать помощь и тем сотворить добро» (38% предпочтений). 15% опрошенных содержанием традиционной ценности «милосердие» считают «отказ от наказания виновного, проявление мягкости, снисхождения».

Менее десятой части участников опроса (9% ответов) считают, что «милосердие» – это «готовность помочь ближнему, недопустимая к врагам Отечества». 8% респондентов затруднились оценить содержание традиционной ценности «милосердие».

Традиционную духовно нравственную ценность «справедливость» участвовавшая в исследовании молодежь формализует следующим образом:

Почти две трети опрошенных (64% ответов) формализуют традиционную ценность «справедливость» как «всеобщее равенство граждан перед законами, политическое и социальное равноправие». Чуть более  четверти  респондентов  (26%  предпочтений)  полагают,  что «справедливость» – это «распределение базовых общественных благ между людьми поровну. Неравенство в распределении – лишь для поддержки самых малоимущих».

Ровно четверть участников исследования (25% ответов) понимают содержание традиционной ценности «справедливость» как «понятие о должном, непременное соответствие сделанного и полученного». А пятая часть оценок содержания ценности «справедливость» приходится на формулировку «неотвратимость наказания для нарушителей принятых законов и обычаев».

Почти десятая часть опрошенных (9% респондентов) затруднились формализовать содержание традиционной ценности «справедливость».

Содержание   традиционной   духовно-нравственной   ценности «коллективизм» участники исследования формализовали так:

Более 40% респондентов (42% ответов) формализуют содержание традиционной ценности «коллективизм» как «принцип устройства общества, направленный на объединение людей для достижения значимых целей, в котором интересы общества более важны, чем интересы отдельной личности». Следует напомнить, что выбор расшифровки содержания ценности означает не согласие с ней, а восприятие названия ценности. То есть в данном случае 42 человека из каждых ста опрошенных полагают ценность «коллективизм» не традиционной и духовно-нравственной, а социалистической, хотя в их жизненном опыте практическое знакомство с попытками реализации этой ценности отсутствует.

Около 30% опрошенных (29% предпочтений) формализовали содержание ценности «коллективизм» как «товарищество, солидарность, единство и общность интересов людей, их преданность общему делу». Таким образом, около трети респондентов принимают за коллективизм корпоративный принцип организации социальной группы, – единственный, им знакомый, хотя в избранной формулировке отсутствует еще один компонент корпоративной организации (а именно противостояние прочим корпоративным структурам).

Лишь четверть участников исследования полагает, что содержанием традиционной духовно-нравственной ценности «коллективизм» является «принцип взаимодействия людей, предполагающий общую деятельность на основе взаимной доброжелательности, помощи и поддержки; отсутствие интриг и конфликтов». Таким образом, формализованное определение термина «коллективная деятельность», принятое некогда в социальной психологии (описывавшей рост организации социальной группы от номинальной группы до коллектива) избрал лишь каждый четвертый респондент.

Пятая часть участников опроса (20% ответов) затруднились формализовать содержание традиционной ценности «коллективизм».

И для менее чем пятой части респондентов (19% предпочтений) приемлемым   оказалась   формализация   содержания   ценности «коллективизм», предполагающая «свободное духовное объединение людей для достижения намеченных целей». Это – мотивационная формула для великого множества так называемых неформальных молодежных объединений, основой существования которых является рекреационная деятельность.

Содержание   традиционной   духовно-нравственной   ценности «взаимопомощь» респонденты формализуют таким образом:

Более половины участников опроса (53% предпочтений) формализуют содержание традиционной ценности «взаимопомощь» как «готовность оказать любую помощь члену семьи, родственнику, близкому». Почти половина респондентов (49% ответов) воспринимает содержание ценности «взаимопомощь» как «готовность помочь незнакомому человеку в бытовой ситуации».

Треть участников исследования расшифровывает содержание традиционной ценности «взаимопомощь» как «обязанность помочь тому, кто некогда оказал тебе помощь».

Менее  десятой  части  опрошенных  содержанием  ценности «взаимопомощь» считают «готовность оказать помощь единоверцу, земляку, представителю «своей» национальности».

9% респондентов затруднились формализовать содержание традиционной духовно-нравственной ценности «взаимопомощь».

Содержание   традиционной   духовно-нравственной   ценности «взаимоуважение» участники исследования формализуют следующим образом:

Три четверти респондентов (76% предпочтений) формализуют содержание традиционной ценности «взаимоуважение» как «уважительное, вежливое отношение друг к другу в обыденной жизни». Для молодежи (что, казалось бы, удивительно) это значимая социальная проблема. Вот топ социальных проблем, беспокоящих участников опроса: более половины опрошенных обеспокоены ростом бытовой агрессивности, а более 20% говорят даже о бесчеловечности в отношениях между людьми:

Раскрывая содержание традиционной ценности «взаимоуважение» более четверти респондентов согласны с тем, что это «понимание и уважение между представителями разных поколений» (28% ответов).

Четверть участников опроса формализует содержание традиционной ценности «взаимоуважение» как «уважение друг другом представителей разных народов России» (25% предпочтений). Еще более 20% респондентов формализуют содержание ценности «взаимоуважение» формулировкой, сходной с первой приведенной, но более острой, – им достаточно «отсутствия бытовых конфликтов в социальной среде: на улице, в транспорте».

Лишь 5% опрошенных затруднились формализовать содержание традиционной ценности «взаимоуважение».

Формализация респондентами содержания традиционной духовно- нравственной ценности «историческая память» представлена так:

Около 60% участников исследования формализуют содержание традиционной ценности «историческая память» как «знание истории, традиций и культуры своего народа» (56% предпочтений). Близка по доле оценок и другая формулировка. 53% респондентов формализуют содержание традиционной ценности «историческая память» как «память о предках, знание истории семьи».

Около  30%  собрала   формулировка   содержания   ценности «историческая память» «обязательное знание истории своей страны» (28% ответов).

Понимают содержание традиционной ценности «историческая память» как «память о жертвах репрессий, войн, гонений» более пятой части участников опроса (22% предпочтений).

Менее десятой части опрошенных (9% ответов) затруднились формализовать содержание традиционной ценности «историческая память».

Любопытно, в какой мере участники исследования деятельно солидарны с избранными формулировками содержания традиционной ценности «историческая память»? Ведь в отличие от несколько абстрактного «гуманизма» она, историческая память, находится или дома, или вблизи. Предки, по крайней мере, ближайшие – рядом, и источник информации бесконечен.

Ну, а если самое простое? Родословная? Ну, или генеалогическое древо? Знает ли молодежь имена своих предков?

Ответы участников исследования на вопрос «знаете ли Вы имена своих предков» выглядит следующим образом:

Ответы респондентов на обыденный, казалось бы, но совсем непростой вопрос, можно поделить на четыре группы, если не считать загадочные 8% опрошенных, затруднившихся припомнить имена родителей своих родителей. Хотя, даже если жизнь сложилась так, что бабушек и дедов уже нет, то хотя бы имена дедов юнцы и юницы могли бы узнать по отчествам родителей. Восемь человек из каждых ста не догадались…

Итак, от 79% до 84% участников опроса знают имена дедушек и бабушек, как по отцовской, так и по материнской линии. По отцовской – чуть меньше, сказывается некоторое преобладание в выборке женской аудитории.

Вторая группа ответов – имена прадедов и прабабушек. Доля ответов падает до диапазона 54%-30%. Причем 54% – скорее исключение, это доля знающих имя прадеда по материнской линии. Медианный диапазон в группе ответов – 30-41 процент. То есть отчество дедушек и бабушек знают лишь три-четыре человека из каждых десяти респондентов.

Третья группа ответов – имена прапрадедов и прапрабабушек. Доля ответов в группе – от 1 до 5 процентов. То есть имя деда своего деда знают, максимум, пять человек из каждых ста. Минимум – каждый сотый участник исследования…

Да, есть весьма радующая группа участников исследования: 2% респондентов знают имена и более древних предков. Но это двое из каждых ста опрошенных.

При этом более половины респондентов считают смысловым значением традиционной ценности «историческая память» «память о предках, знание истории семьи».

И еще об исторической памяти. Содержание традиционной духовно- нравственной ценности «преемственность поколений» участники исследования формализуют вот таким образом:

Около 60% респондентов формализуют содержание традиционной ценности «преемственность поколений» как «соблюдение обычаев, традиций, культуры предков» (58% предпочтений). А вот более четверти опрошенных (28% ответов) понимают «преемственность поколений» как «создание старшими материальной базы для комфортной жизни потомков». Пятая часть респондентов (21% ответов) формализуют содержание ценности как «следование примерам   героев,    почитание   подвигов прошлого». Даже если это не их внутреннее убеждение, спасибо им за то, что они допускают такое смысловое наполнение традиционной ценности «преемственность поколений».

Почти пятая часть опрошенных (19% ответов) затруднились формализовать содержание традиционной ценности «преемственность поколений».

И только девятая часть участников исследования (11% предпочтений) формализуют содержание традиционной ценности «преемственность поколений» как «религиозное почитание предков, память о них». Хочется верить, что с возрастом значение этой доли вырастет. Но, чтобы подать поминовение в храме, необходимо «память о предках, знание истории семьи». Традиционные духовно-нравственные ценности сплетены между собой.

Содержание традиционной духовно-нравственной ценности «единство народов России» участники исследовании формализуют следующим образом:

Более 60% участников исследования формализуют содержание традиционной ценности «единство народов России» как «отсутствие межнациональных конфликтов» (61% предпочтений). То есть смыслом провозглашаемого «единства» для шести человек из каждых десяти является отсутствие конфликтов, бытовых ли, региональных ли.

Вторую и третью ранговые позиции почти делят формулировки содержания, лишь уточняющие и углубляющие смысл первой. 36% участников опроса полагают, что содержание традиционной ценности «единство народов России» – «равные обязанности всех народов перед государством». То есть предполагается, что не должно быть народов с «особыми традициями», которым «можно, потому что потому». Еще более трети участников исследования формализуют традиционную ценность «единство народов России» как «следование всех народов единым правилам общения и взаимоотношений».